9 May

"МК-Латвия" совместно с проектом "9мая.lv" в преддверии очередной годовщины разгрома гитлеровской Германии начинает серию публикаций историй ветеранов. Сегодня мы расскажем об Иване Игнатьевиче Маликове.

Шестилетний мужичок

Ивану Игнатьевичу Маликову сегодня 89 лет. Несмотря на возраст, болезни и тяжелое фронтовое ранение, он почти не сутулится и до сих пор упражняется с гантелями.



– А как же, я без этого не могу, – улыбнулся ветеран и даже похвастался крепкими бицепсами. Не у каждого современного молодого мужчины такой имеется. А между тем судьба его не раз испытывала на прочность, ставила на край пропасти, за которой следует небытие. Мать нашего собеседника – Александра Кульбацкая (урожденная Абрамовна, но родители, на всякий случай, записали ее именно Никитична), когда похоронила мужа (время было голодное, когда вымирали целыми селами), осталась одна с пятью детьми. И тогда соседки дали ей дельный совет: Никитична, ну чего тебе ждать, пока детей похоронишь? Иди-ка ты к казакам, в Урюпинск, у них всегда хлеб есть. Не пропадешь, не помрете с голоду. Увы, но путешествие выдержал только старший Павел. Остальные умерли в дороге.

Александра Никитична устроилась в церкви служанкой. Туда же на службы приходил отец Ивана Игнатьевича. Он похоронил жену, от которой у него осталось пятеро сыновей. Батюшка церкви через некоторое время завел такой разговор, мол, чего тебе, Игнат, одному-то маяться? Вот женщина одна, работящая, богобоязненная, возьми ее к себе. Лишь на четвертый раз Игнат согласился. От этого союза в 1924 году и появился на свет Иван, хоперский казак (от названия реки Хопер – одного из притоков Дона). Мальчик с раннего детства был знаком с тяжелой крестьянской жизнью. В беседе с нами Иван Игнатьевич припомнил такой случай. Его родной хутор Трухтенка ??? насчитывал 26 дворов и в зависимости от количества коров в семье столько дней семья пасет все стадо. Дошла очередь и до Маликовых. В поле отправился шестилетний Ваня. Но тут случилось непредвиденное. Животные, учуяв запах крови растерзанного не то лисой, не то волком зайца, пришли в бешенство. Они сбились в тесную кучу около разорванной тушки и принялись бросаться друг на друга, бодаться, лягаться. Юный пастух, понимая, что коровы могут друг друга не только поранить, а но и убить, с громких криком бросился в самую гущу и, размахивая палкой, стал лупить их по мордам. Как он сам признался, даже испугаться толком не успел, но стадо от опасного места отогнал. На следующий день пасти коров собралась мама.

– Я ей рассказал про вчерашний случай и говорю: мама, ты ничего не сможешь сделать, если они опять найдут это место. Мне надо идти, а не тебе, – вспоминает Иван Игнатьевич. Что тут скажешь? Настоящий мужичок. Но мама не согласилась и оставила сына дома. Вчерашняя история повторилась, но только стадо так сильно помяло Александру Никитичну, что она довольно долго оставалась прикованной к постели. Чудом жива осталась. Но несчастья в семье только начинались.

Социально опасный по классовому признаку

Коллективизация не обошла стороной семью Маликовых. Но отец Ивана отказывался вступать в колхоз.

– Как же вступлю, – говорил он, – если в религиозный праздник пойду в церковь, а вы на работу? Вы меня выгоните, а лошадь-то мою, приведенную в колхозный двор, не вернете. С чем я останусь?
В итоге местной властью за «разведение антисоветчины» он был признан социально опасным классовым элементом и подлежал выселению в Воронежскую область. Мальчика отвели к соседям на прокорм и воспитание и, забрав отца, поехали в районный центр, где собирали вот таких социально опасных.

– А я что там буду сидеть? Бежал за телегой, на которой увозили отца, 12 километров. Ноги побил в кровь, но догнал и вцепился в него мертвой хваткой, не оторвать. В итоге меня с отцом и отправили на спецпоселение, – продолжает Иван Игнатьевич. Было это в 1930 году.

Тифозный барак

– Всех нас, высланных, высадили в чистом поле и приказали строить землянки. Надо было успеть до зимы, – вспоминает Иван Игнатьевич, который, несмотря на свой возраст, во всем помогал отцу. Охрана, зная, что семья верующая, предупредила, что за молитвы накажут. Но Игнат с сыном не только молились, но и на Рождество отправились по другим землянкам христославить. Охранники их схватили и бросили в яму, наполовину заваленную снегом, на неминуемую гибель: на улице стоял 30-градусный мороз.

– Я заплакал, а отец сказал: если умрем, то заработаем Царствие небесное. Когда пришла охрана, думая, что мы уже замерзли насмерть, то просто выбросили нас в кусты на съедение волкам. Могилы рыть им было лень. По землянкам прошел слух о чуде и другие обитатели поселения спрятали нас в тифозный барак. Туда никто не ходил, только выносили оттуда трупы. Отец все же скончался, а меня спрятали между телами умерших и таким образом односельчане, которые приехали забрать своих родственников, вывезли меня обратно на наш хутор.

Новая рубашка

Иван серьезно отстал от школьной программы, но твердо был намерен учиться. К 1 сентября мама, которая к тому времени стала уже вставать на ноги, сшила ему из платья новую рубашку. Уже в классе учительница ему сказала: «Маликов, тебя оставили на второй год, поэтому уходи отсюда. Но если снимешь крестик и скажешь, что Бога нет, то можешь остаться». Иван отказался. Двое самых крепких мальчишек так и не смогли его выгнать и сами оказались биты. И тогда на него набросился весь класс. Покусанный, поцарапанный, в изорванной в клочья рубашке возвратился Ваня домой. Обидно было до слез. Не за побои, а за новую рубашку.

Раскулаченный разведчик

Когда началась война, на хутор приехали набирать добровольцев. Ване тогда исполнилось 17 лет, уже взрослый, и вместе с другими парнями он тоже пошел проситься на фронт.

– Нас всего семеро было с Трухтиники, но меня взяли только с третьего раза. Тебя советская власть раскулачила, говорят, а ты за нее воевать собрался?

Однако военные на переднем крае считали иначе, на кулацкое прошлое не посмотрели и определили в дивизионную разведку 218-й стрелковой дивизии Юго-Западного направления 4-го Украинского фронта. Удивлению красноармейца Маликова не было предела, ведь на них возлагались огромные надежды, ответственность, доверие. Война для него началась в октябре 1941 года и когда наступило время присяги 20 декабря, Иван уже был опытным солдатом. Небольшими группами разведчики переходили линию фронта, совершали многокилометровые рейды по тылам противника, добывали «языков». Например, зимой через минное поле перебирались так: поставит боец лыжи на снег, ляжет сверху и двигается вперед, перебирая руками. Прямо по минам.

– Никогда не забуду одного из первых «языков». Здоровый такой. Мы его всей группой вязали и то еле справились. Надо сказать, что тактическая и физическая подготовка на начальном этапе войны у них была великолепная. Без преувеличения, немецкая армия являлась на тот момент лучшей армией в мире. Потому и победа далась нам очень дорого. Это уже потом они стали набирать всех подряд, лишь бы оружие мог держать.

Отходили всегда двумя группами: первая с «языком», вторая – прикрывает. Но ни раненых, ни убитых никогда не оставляли. Тащили на себе обратно. Вот только с питанием было плохо.

Я бы поставил памятник перловке – ячменной крупе. Она, как Т-34, ковала победу. Приходим с рейда на кухню, а там дадут два сухарика и котелок, где плещется серая перловая жижа. Ложку крутанешь, 3–4 крупинки мелькнут, а остальное – вода. Но нам давали по 100 грамм. Свой спирт я отдавал хозяину дома, у которого мы квартировали. А хозяйка, глядь, потом и картошечки поджарит.

Иван Игнатьевич признался, что не испытывал к немцам ни злости, ни ненависти. Голова отключалась, а тело четко выполняло свою смертоносную задачу. Для него война стала просто работой. Но писем домой он все равно не писал.

– Моему другу мама писала на фронт: сынок, береги себя, если тебя убьют, то я умру на следующий день. Мой друг погиб. И я решил, что не стану слать письма домой. Если останусь жив, вернусь все равно. А убьют, так зачем маме ждать меня напрасно?

Живый в помощи

В мае 1942 года опытного разведчика направили учиться в 1-е Ростовское артиллерийское училище. Оно находилось в эвакуации в Ставропольском крае в Воронцовке-Александровске между Минводами и Буденновском. Но немцы наступали, поэтому курсантам пришлось поменять учебные классы на окопы. Иван Игнатьевич участвовал в ожесточенных боях до конца 1943 года. К тому времени он уже стал командиром «сорокопятки». Медаль «За отвагу» получил за уничтожение вражеского минометного подразделения. Немецкие разведчики внезапно оказались на сопке и открыли шквальный огонь по колонне красноармейцев. Стреляли со знанием дела, попадая прямо в гущу людей. Благодаря смелости и беспощадности возглавляемой Иваном Игнатьевичем группы, враги живыми с сопки так и не ушли. 23 ноября 1943 года окопная война для нашего собеседника завершилась. В одном из боев он получил тяжелое ранение в бедро, началась гангрена. Врач, осмотрев рану, постановил ампутировать ногу выше бедра. Пока Иван ждал своей очереди в хирургическую палатку, прочитал молитву "Живый в помощи". Когда его положили на стол, внезапно заглох дизельный генератор, погас свет. Принесли запасной, но и он не хотел работать. Оперировать в полумраке, как вы понимаете, невозможно. В итоге врач разрезал место нагноения, вычистил рану и отправил поправляться (если повезет, конечно). Напоследок он сказал: если и встанешь на ноги, то всю жизнь будешь ходить с палочкой. Самое интересное, оба генератора затем заработали. Вот и говорите потом, что Бога нет.

Долгая дорога домой

Несмотря на безрадостный прогноз полевого хирурга и благодаря упорству, Иван продолжил учебу. В 1944 году отправился в Бакинское училище зенитной артиллерии, которое и окончил в сентябре 1945 года, то есть уже после войны. Там же, в Верховном совете Азербайджана получил свои награды: орден Отечественной войны второй степени и медаль «За отвагу». В звании младшего лейтенанта отправился служить в Калининград. Увы, как не рвался он домой, отпуск получил лишь в 1946 году. По-разному отнеслись к его возвращению односельчане. Увидев его при офицерских погонах и медалях, записавшие его в предатели назвали Шульцом. Почему? Иван не знает до сих пор. Матери не вернувшихся с войны парней, глядя на него, плакали, ведь их дети навсегда остались молодыми. Из семи призванных с хутора ребят живым остался только Иван. Как ему потом рассказали: твоя мать всю войну на коленях простояла, Бога за тебя молила.

Надо сказать, что два Ивана – Маликов и Караваев – любили одну девушку. Учитывая дефицит с мужчинами, начались разговоры о свадьбе. Но наш Иван отказался.

– Я подумал, что нечестно будет брать ее в жены, ведь она не сможет выбрать. Если бы мы оба вернулись – да, а так – нет. Несправедливо, – продолжает Игнатьевич. Но один он не остался. В том же году в Калининграде познакомился со своей будущей женой Антониной – выпускницей милицейского училища. У них родился сын, который стал отцом двух внучек. Одна из них сегодня живет в США, стала там гражданкой, воспитывает двух сыновей – Даника и Матвея. Вторая внучка, и тут голос у Ивана Игнатьевича дрогнул, трагически погибла. Супруга умерла 8 лет назад, а до этого 10 лет была прикована к постели. Эхо войны настигло ее через много десятилетий. Во время войны она, будучи совсем молоденькой девочкой, со своей подругой за 30 километров таскала на себе 30-килограммовые бидоны с соляркой продавать на базар. И все ради того, чтобы купить хлеб. Топливо перевозил эшелон, который попался на глаза пилотам Люфтваффе… Вот спину надорвала, суставы покорежило.

Первые три года после смерти Антонины Иван переживал очень тяжело, одиночество навалилось на него непомерной тяжестью. Но старый солдат справился и с этой утратой. Ведь жизнь и в мирное время не раз испытывала Ивана Игнатьевича на прочность, скорость реакции, мужество. Например, в 1949 году во время прыжков с парашютом он спас жизнь легендарному командиру Псковской воздушно-десантной дивизии Василию Маргелову. У него не раскрылся купол, и если бы не четкие действия Ивана Игнатьевича, убился бы Герой Советского союза насмерть. В другой раз, тоже во время парашютной подготовки, их группа приземлилась на реку. Иван врезался в дно реки и по пояс застрял в иле. Во время тех учений погибло семь человек. Нашему собеседнику каким-то чудом удалось выбраться. 31 августа 1986 года Маликов оказался на последнем рейсе теплохода «Адмирал Нахимов». Лайнер столкнулся с другим судном и затонул за 8 минут. Из 1243 человек погибло 423. После увольнения из армии Иван Игнатьевич работал физруком и военруком в 21-й рижской школе. Несмотря на ранение в ногу, смог окончить Рижский институт физкультуры.

Сила в вере

– Ребята, а я все медали с кителя снял. Это ничего? – спросил Иван Игнатьевич у нашего фотографа. Вам же, наверное, сфотографировать их надо.

И ей-богу, дорогой читатель, тут есть что фотографировать. Два ордена Отечественной войны 1-й и 2-й степени, медали «За отвагу», «За боевые заслуги» и многие др. Разнообразные благодарности. Например, от самого Покрышкина за оборону Кавказа… Но главное то, чего может быть не видно за орденами и медалями, за широкой спиной и доброй улыбкой 89-летнего бывшего разведчика и артиллериста: вера в свои силы, стремление всегда оставаться человеком, преодолеть себя.

– Знаете, в трудные моменты я всегда читал молитвы и уверен, что мне всегда помогал Бог. Он спасал меня и на войне, и потом. Даже сегодня, когда все это уже осталось далеко в прошлом, я каждое утро начинаю со слов: «Спасибо, Господи, за подаренную жизнь!»


Олег КОЖИН,
oleg.kozhin@mk-lat.lv
"МК-Латвия", публикация 27.03.2013